Проблема нашего общества в том, что антисоветизм после свержения КПСС оказался лишь одним из пунктов. За разговорами о необходимости падения КПСС и недопущения коммунистов к власти никто не озаботился демонтажем советских институтов, заменой советских практик.

«Мы будем вынуждены снова научиться быть единой нацией, иначе когда-нибудь мы перестанем быть нацией».
Маргарет Тэтчер

После того, как прошел год после начавшихся событий на Украине, можно подвести некий промежуточный итог для российского «белого» или даже «антисоветского» сопротивления. Речь в данном случае пойдет не о расколе в этом лагере на сторонников и противников самопровозглашенных республик, а о попытке взглянуть на то, что сложилось в России за 25 лет.

Можно было бы повести историю борьбы с большевизмом от восстания юнкеров в Москве, но это будет большой ошибкой. Поколение людей, воевавших в те дни ушло, как не стало практически и поколения воевавших во Вторую Мировую войну.

Так повелось, что свою родословную борьбы с большевизмом люди начинали от Белого движения, которое непременно становилось в их представлениях монархическим и ультра-православным. Таким образом, формировался набор стереотипов о «белом рыцаре чести», который вылез из красного галстука, который еще недавно ему повязывали на школьной линейке. Этот стереотип стал основополагающим для определения «белого» и дожил до наших дней.

Белым можно было быть только в исторический период, потому что «белячество» не только не создало единой политической идеологии, но и расползлось во все стороны. Все, что осталось от белого движения – набор исторических и культурных памятников. Даже такой философ «белой мысли», как Иван Ильин не создал единой концепции, которая стала бы объединяющей для всех.

Его концепция национал-консервативного государства могла удовлетворить лишь часть эмиграции, как и теперь его философия служит лишь тем, для кого история кончилась почти 70 лет назад. И не беда Ильина, что у него не нашлось настоящих последователей, а систему он создал один. Беда в том, что его последователи не смогли пойти дальше своего учителя, продолжая ссылаться в 80-е и 2000-е на его статьи 20-х и 30-х годов как неоспоримые тезисы. Однако, мир изменился, как менялись и взгляда философа при жизни. Даже такие идейно близкие сторонники И. Ильина, как Александр Солженицын и Игорь Шафаревич не смогли создать принципиально новых идей. Они говорили по-разному, но об одном и том же.

С другой стороны оказались все те, кто не мог подпасть под стереотип «белого». Отсутствие одного из признаков делало и делает человек чужим. Находясь в антисоветском лагере, можно быть марксистом и атеистом, убежденным капиталистом и республиканцем, но «белым» стать нельзя. Антисоветский лагерь в противовес «белому» оказался слишком широк. Если социалист и либерал, капиталист и марксист готовы сойтись в убеждении, что Белое движение их общий корень, то это не следствие стремления к единству, а желание продемонстрировать лишь свое право на антисоветскую деятельность, иначе придется оказаться в одном стане с таким антисоветчиком, как Бен Ладен.

Итогом 25 лет жизни без коммунизма стало то, что Белое движение не смогло восстановиться и создать что-то реальное. Антисоветчики за 25 лет своего существования расползлись по свои партийным норам и сделали антисоветизм лишь одним пунктов своей идеологии. Даже оппозиция, поднявшая, казалось бы из небытия, в 2011 году лозунг «За нашу и вашу свободу», говорившая о попытках реставрации всего советского, так и не сделала антикоммунизм своей идеологией.

Проблема современного общества не в том, что есть некие «белые», старающиеся выглядеть святее папы римского, и некие антисоветчики, в чьих друзьях Бен Ладен. Проблема нашего общества в том, что антисоветизм после свержения КПСС оказался лишь одним из пунктов. За разговорами о необходимости падения КПСС и недопущения коммунистов к власти никто не озаботился демонтажем советских институтов, заменой советских практик.

Многим казалось, что «заграница нам поможет», а некоторым кажется так до сих пор. Но никакая заграница помочь неспособна, если нет желания внутри элит и народа менять и меняться. Сколько грантов было проедено и пропито всеми? На эти деньги можно было построить и создать все, что угодно. Вместо этого не было ничего создано и сделано. Пожалуй, если в России что-то и делается, если не для уничтожения рудиментов советской эпохи, а ради создания чего-то альтернативного, то делается на частные деньги. Это лишний раз доказывает, что наличие желания гораздо важнее, чем множество западных грантов.

Советская система развалилась, но не демонтирована. Именно этим и должна была бы заняться антисоветская часть общества. Интеллектуалы давно должны создать клуб и исследовательские институты, которые занимались бы поиском способов преодоления прошлого. Создание единой площадки необходимо, чтобы определить ключевые точки и решить, как должна выглядеть не только постсоветская Россия, но и постсоветская Европа.

Именно отсутствие желания говорить у антисоветчиков и нежелание видеть современный мир таким, как он есть, у «белых», приводит к тому, что советское не только не демонтируется, но иногда реставрируется в уже иных и нередко уродливых формах. Антисоветизм – явление не политическое или экономическое. Антисоветизм – это готовность жить по закону в свободной стране равных возможностей.

И сегодня, на фоне всех мировых событий, проблем, постигших Россию, стоит начать настоящий и серьезный разговор о демонтаже советского. За 25 лет стало ясно, что работу никто не начинал и не вел, а самое важное, что никто ее вести за нас не будет. Важно лишь не отказываться от международного опыта экспертов и практиков. Потому что будущее России и будущее Европы едины.